Пронзительной чистотой сияли глаза. Что-то истинно женское, простое и нежное крылось во взгляде, жестах, чертах её. Молодая женщина сидела под огромной старой берёзой, висячие веточки которой образовывали прохладный тенистый шатёр. Медленно просыпался тёплый майский день. Ласковый ветер что-то пел женщине, целуя и поглаживая её русые волосы.

Она улыбалась. Улыбалась этому ветру, зелёным веточкам, синему небу, проглядывавшему сквозь листья и просто своему такому огромному, но тихому счастью. Сердцу её было тепло, будто в груди помещалось доброе, трепетное солнышко, стремящееся обогреть любовью своей всё вокруг, обнять весь мир.

Из-за ближайших деревьев послышался детский смех, звонкий и беззаботный, словно ручей. Она встала и вышла навстречу этому смеху.

По тропинке через цветущий сад, шлёпая по земле босыми ножками, бодро шагал маленький мальчик. Рядом, держа за руку брата и прыгая на ходу, шла девочка постарше. Дети о чём-то весело спорили. Поодаль, чтобы не мешать их увлечённой трескотне, задумчиво шёл молодой мужчина. Тихим, настоящим достоинством веяло от него. Серые глаза смотрели прямо, свободно. И не было в них ни тени грусти, сомнений, переживаний, тяжких дум. Только светлое спокойствие и задумчивость.

Когда мужчина и женщина поравнялись, она вдруг смутилась, подойдя, прильнула головой к его плечу. Он улыбнулся, нежно обнял её, погладил по волосам. Так стояли мужчина и женщина некоторое время, слушая песню весенней листвы, счастливый смех детей и сливающийся стук двоих сердец.

– Мама! – послышался звонкий, живой голос мальчишки, – Пойдём с нами на озеро. Там вода сейчас чистая, прохладная. Плескаться здорово в ней. Вот и папа с нами пошёл.

Женщина обернулась и громко ответила сыну:

– Вы втроём идите, веселитесь. Я потом приду, – и тихо обратилась к мужчине: – Хочу побыть одна, подумать, вспомнить всё, что было.

Мужчина посмотрел ей в глаза спокойно и ласково.

– Что ж, вспомни. Забывать прошедшее не стоит, чтоб в будущем не повторять ошибок.

Он ушёл, догоняя детей. Уже издали послышался его бархатный смех.

Она проводила взглядом троих любимых и вновь вернулась в свой берёзовый шатёр.

Веточки слегка шевелились. По белому стволу ползали солнечные блики, похожие на светлячков. Перемешиваясь с тенями, они создавали пёстрый, движущийся, каждое мгновение меняющий неповторимые очертания рисунок. Причудливая мозаика помогала мыслям течь спокойно, быстро, свободно.

Женщина, наконец, медленно закрыла глаза, с головой погружаясь в реку воспоминаний…

 

* * *

Начался июль. В небольшом городе на Волге стояла невероятная жара. Неподвижный раскалённый воздух был пропитан пылью и гарью. Видимо, ветру надоело выполнять работу прачки, унося всю эту грязь подальше в небо и там рассеивая. Да и кому понравится убирать за теми, кто всё время мусорит?

На городских клумбах и газонах задыхалась трава и цветы, задыхались деревья, молодые, стройные и старинные, с морщинистой корой, с узловатыми, кое-где обрубленными ветвями. В транспорте, в душных бетонных клетках, в суете оживлённых улиц тихо задыхались люди, молодые, старые, мужчины, женщины, дети…

В одном из переполненных автобусов, смотря в окно злыми от отчаяния глазами, ехала девушка. Уже не в первый раз добиралась она в богатый книжный магазин, чтобы, стоя у входа, предлагать прохожим сборники своих стихов. Но богатые покупатели бросали презрительные взгляды на скромные тоненькие книжки, уносясь вновь и вновь к пёстрым стеллажам с дешёвыми детективами, любовными романами, броскими журналами, литературой по бизнесу… И ни один из прохожих не слышал, как тихо, ненавязчиво, спрятавшись в самом дальнем уголке себя, безмолвно рыдала девушка.

Рыдала давно, и даже мама, вроде бы знающая о дочери всё, не понимала, что не давало уснуть её ребёнку тихими звёздными ночами. Да и сама девушка не ведала, что с ней. Она кричала. Кричала так тихо, что только звезды в её окне вздрагивали и замирали в оцепенении. И разрывалась высь.

В столь древнем, бесконечном, вечном космосе никто не слышал мелодии печальнее и такой отчаянно громкой, чем та, что посылало сердце девушки в черноту его. Но что могли звёзды? Так легко управляясь с целыми планетами, они не знали, как помочь всего лишь одному человеку.

В жизни у каждого наступает момент, когда он, отрываясь от своего внутреннего мира, оглядывается вокруг. А что рядом, кто? Девушка не была исключением. Она однажды оглянулась так же и… Диким северным ветром, пронизывающим до костей, ворвалась боль в тогда ещё юное сердце. Пустота – вот всё, что увидела девушка. Рядом были лишь какие-то чужие тени, холодные, неясные, молчаливые. Душа её пыталась открыться им, но ответом было безмолвие. Она всё звала, блуждая меж призраков. Иногда, правда, отзывались тени, интересовались ею, а потом опять уходили. Ведь живая, поющая душа была непонятна призракам. Уходили, оставляя двери души настежь. В них входили другие. Кто-то – просто так, ради любопытства, кто-то мимоходом, а кто-то искал наживы. Доверчивое сердце впускало всех. Снова и снова сжимаясь под грязными сапогами, оно всё не закрывалось, среди дурно нарисованных призраков отыскивая кого-то живого, настоящего, с горящим огоньком тепла в груди. И пусть он беден, болен, пусть даже смертельно устал.

Девушка знала, что нужна ему. Поэтому и не запирала наглухо сердца, блуждая меж теней. «Эй! Отзовись, прошу, заклинаю! Родной, хороший, я здесь, я живая!» – но ответом было ледяное непонимающее молчание… Лишь вокруг сплошной чёрной стеной надвигались тени, а с ними мрак и вечный холод. Девушка звала, но никто не отзывался. И когда сил осталось совсем мало, когда холод и мрак дотронулись до сердца, заставив его содрогнуться от жуткой боли, зов её оборвался. Под торжествующий хрип и подвывание девушка медленно опустилась на колени, поникнув головой. Тени совсем уж собрались раздавить живую, непонятную душу. Но вдруг она зазвучала, запела, разрывая пространство и время. Запела, устремляясь к далёким звёздам. Сквозь пустоту, отчаяние и страх. Больше ничто не могло заставить её замолчать.

Тихонько, несмело к поющей девушке проник тонкий, прозрачный лучик света. Он скользнул по её щеке, прикоснулся к хрустальной слезинке. Чистая маленькая капля отразила свет лучика, засияв, как самая яркая звезда, ещё ярче, и исчезла. Ни следа на щеке и в душе... Лишь глаза теперь стали другими. В них выражение беспомощности, отчаяния, загнанности сменилось силой и надеждой.

Девушка встала с колен. За спиной раскрылись огромные крылья, такие белые, что даже в кромешной тьме был виден их взмах. И рассмеялась девушка прямо в бесстыжие, мёртвые лица теней, гордо, свободно и весело. Хохоча, распрямилась она и побежала, ведь для полёта нужен разбег. Так нежданно, стремительно было это движение, что на миг призраки дрогнули, а вместе с ними мрак, скрывающий солнце. Всего на миг свет озарил всё вокруг, но этого хватило. Стал ясен путь.

Потом какой-то наугад брошенный камень настиг, больно задел девушку, и она не упала, не остановилась, лишь чуть-чуть пошатнулась, всё ускоряя разбег. Вслед уже летели ножи, но ни один не достиг цели.

Девушка бежала быстро, но одной ей было тяжело. Стало казаться, что взлёт невозможен, что слишком слабы крылья. И вот тогда, не веря этому и боясь жестоко обмануться, от усталости она зарыдала, но не остановилась, не опустила крылья.

Вот почему глаза её теперь казались жестокими.

Меж тем, чихая и кряхтя, автобус с задыхающимися людьми начал тормозить. Выходящие на этой остановке, быстро похватали сумки и стали протискиваться к дверям.

– Выходим, – мама девушки дёрнула её за руку. Дочь резко обернулась, медленно, как потерянная, протёрлась сквозь толпу, выбралась из автобуса.

Автоматически отвечая что-то матери, она понуро шла по тротуару, думая о своём. Сегодня в магазине дежурил её любимый охранник. Иногда он о чём-нибудь заговаривал с мамой девушки. Было до ужаса интересно его слушать. Но девушке этот человек понравился ещё и потому, что глаза у него были простые, добрые.

Сегодня, сама не зная, почему, она с особым нетерпением ждала встречи с ним, чувствуя что-то. Вот уже девушка поднялась на высокое крыльцо магазина. Сквозь стеклянную входную дверь она увидела того самого охранника. Рядом с ним стояли две женщины… Девушка, что было сил, рванулась вперёд. «Я это видела! – пронеслось в её голове. – Но где, когда? Во сне… точь-в-точь…» Вихрем ворвалась в холл и подбежала к женщинам, попутно узнавая каждый штрих, каждую мелочь. Остановившись почти вплотную к ним, девушка, забыв поздороваться, беспомощно вглядывалась в эти лица, словно искала там ответ на свои мысли: «Но где я могла это видеть? Я ведь не пророк, чтобы знать будущее. Но почему, почему именно этот эпизод? Чем он так важен для меня? Чем?!».

Женщины уже вовсю разговорились с её мамой, которая даже спросила охранника, где он нашёл столь замечательных знакомых.

– Я не искал. Они сами десять минут назад со мной заговорили, – ответил тот.

– Да, – добавила одна из женщин, почему-то взглянув на девушку сказочно синими глазами, – мы задержались. Я рассказывала о нашем клубе, – снова короткий взгляд, – кстати, у нас собрание скоро. Приходите. Там будут петь барды…

О, как согрелось сердце девушки от этого взгляда… Она, прежде молчаливая, вдруг вздрогнула и отчаянной скороговоркой почти зашептала:

– Спасибо… Большое Вам спасибо… Я приду… Обязательно приду…

Женщина едва заметно улыбнулась.

– Нам пора, – и обе они ушли.

Девушка некоторое время стояла и смотрела им вслед с видом глубокой озадаченности. «Вот и ответ. Этот эпизод важен, действительно важен. Я во что бы то ни стало попаду на то собрание. Моя жизнь наконец изменится!» – думалось ей. Стало сразу так весело и легко, что захотелось поболтать с кем-нибудь просто так, ни о чём.

До собрания оставался месяц.

 

Продолжение в следующем номере.

 

Мансурова Яна, участник форума «Анастасия.ру», http://forum.anastasia.ru/post_863254.html#863254