Последствия традиционного подхода

 

(выдержка из книги Трунова и Китаева "Экология младенчества")

 

“Сила и разум каждого народа развиваются из телесного здоровья ребёнка”, – такие слова старого врача приводит в своей книге И.Мюллер (И.Мюллер. Моя система для детей. М., 1928. С.6.).

Каков же сегодняшний младенец, будущий взрослый член нашего общества, носитель и продолжатель наших культурных традиций?

Показателем благополучия ребёнка прежде всего является состояние его физического здоровья. Поэтому интересно проследить историю воображаемого среднестатистического младенца, являющегося результатом традиционного подхода.

Итак, будучи ещё совсем крохотным существом в материнском животе, наш герой вместе со своей мамой делается объектом медицинского наблюдения. Это выражается в том, что женщина на несколько месяцев становится пациенткой, регулярно посещая врача и сдавая анализы. Само восприятие ею своей беременности как явления, относящегося к области и компетенции медицины, исподволь не может не проецировать в неё весь патологический опыт, накопленный медицинской практикой.

Задача медицины – выявить и устранить патологию. И у женщины ищут эту патологию, даже в форме простого наблюдения. И знаменитый принцип “ищущий да обрящет” срабатывает практически безотказно.

Положение пациентки порождает у женщины комплекс страхов за себя и за будущего ребёнка. Отсутствие каких-либо культурных традиций и невозможность быть “как все” приводит к своеобразной социально-психологической изоляции и комплексу неполноценности. Это выливается в глубинные переживания и омрачает радость ожидания рождения малыша. Страхи и волнения матери становятся достоянием ребёнка. “Выраженный стресс, обусловленный отрицательными переживаниями, дистресс, приводит к гормональным изменениям в организме женщины, что через общую кровеносную сеть неблагоприятно сказывается на состоянии плода и развитии его нервно-регуляторных, адаптационных систем”, – пишет А.И.Захаров (А.И. Захаров. Как предупредить отклонения в поведении ребёнка. М., 198б. С.9.).

Таким образом, мать и ребёнок в периоде внутриутробного существования становятся объектами ятрогенного (ятрогенные заболевания – вызванные неумелым обращением врача с пациентом, приводящим к внушению болезненного состояния) воздействия. При повышенной внушаемости, сопровождающей период беременности, это может достаточно серьёзно отражаться на общем состоянии здоровья матери, а стало быть и ребёнка.

Помимо этого следует отметить большое количество лекарств, прописываемых беременной женщине при различных отклонениях от установленных норм (которые неминуемо находят и которые часто появляются в результате внушаемых ей страхов и опасений), тем более в случаях, если она подвергается госпитализации. Однако сегодня никто не может дать гарантии безопасности для ребёнка того или иного медицинского препарата, а список лекарств, нежелательных при беременности, постоянно растёт.

“Широкие массы женщин должны быть настоятельно предупреждены о крайней опасности применения любых лекарств во время беременности”, – заключает на основании своих наблюдений А.Ю.Ратнер (А.Ю.Ратнер. Родовые повреждения нервной системы. Казань, 1985. С.21.).

Следует отметить также очень частое использование ультразвуковой диагностики без крайней необходимости. Несмотря на отсутствие достаточных научных данных некоторые медицинские авторитеты подвергают сомнению безопасность для плода этой процедуры.

К этому можно ещё добавить множество нерешённых проблем, связанных с социальным положением женщины, характером её работы и т.д.

Рождение ребёнка происходит в стенах больницы со всеми её атрибутами и, как правило, в условиях разделения семьи. Больничная атмосфера, вид медицинского оборудования, обращение с роженицей как с бесправной пациенткой, отрыв её от привычной и комфортной психологической среды, отсутствие эмоциональной поддержки и сопереживания – всё это сказывается на состоянии матери. Депрессия – совершенно обычное у рожающей в больничных условиях женщины состояние – передаётся ребёнку и вызывает целый ряд физиологических последствий, в том числе изменяя (как правило, замедляя или порою даже прекращая совсем) естественный ход родового процесса.

Добавим сюда груз страха и переживаний, накопленный за время вынашивания малыша.

“Трудности во время родов, т.е. невозможность родить собственными силами ввиду слабости родовой деятельности и затяжного течения родов, достоверно обусловлены наличием стресса у женщин при беременности… Асфиксия ребёнка при родах, если она встречалась, в первую очередь была обусловлена стрессом роженицы”, – делает из своих наблюдений вывод А.Н.Захаров (А.И. Захаров. Как предупредить отклонения в поведении ребёнка.С.18.).

Современному врачу трудно представить себе роды, проводимые без использования медикаментов, даже если речь идёт о неосложнённых родах. Часто ненужное и излишнее использование лекарств при родах нарушает гормональный баланс матери и плода, возмущая тем самым родовой процесс, а также отрицательно влияя на интенсивно идущий гормональный обмен между матерью и ребёнком, от которого во многом зависит состояние иммунной системы ребёнка после рождения. Частое использование стимулирования родового процесса при современном “поточном” родовспоможении приводит к усиленным и нерегулярным сокращениям матки, которые травмируют ребёнка. Искусственное прорывание околоплодного пузыря, также являющееся общепринятой практикой, приводит к большему механическому воздействию тканей матери на голову ребёнка, увеличивая вероятность травмы мозга (См.: The Birth Primer / A source book of traditional and alternative methods in labor and delivery.).

Неестественное положение женщины на спине, чаще всего используемое при родах в целях удобства акушеров, нарушает плацентарное кровообращение и увеличивает вероятность гипоксии.

Непосредственно процесс выхода ребёнка как правило сопровождается ручным пособием, при нормально текущих родах имеющим целью предохранение тканей промежности от разрывов (что является весьма спорным моментом), а также ускоряющим выход ребёнка. Как показано А.Ю.Ратнером (См.: А.Ю.Ратнер. Родовые повреждения нервной системы. Казань, 1985.), классические применяемые пособия часто ведут к родовым травмам новорождённых, затрагивающим спинной мозг и не диагностируемым сразу.

Практика раннего пережимания и обрезания пуповины (как следствие “поточных” родов) ведёт к слишком резкому переходу организма ребёнка на новый режим работы и перегрузке внутренних органов, что сказывается на состоянии эндокринной системы и в конечном счёте приводит к ослаблению функций систем организма (распространённым следствием этого, например, является физиологическая желтуха новорождённых, считающаяся нормой, по мнению части медиков, даже у 75% новорождённых). (См.: Barbara Keller. Some medical impliations supporting water birth // Вkm. Sondra Ray. Ideal Birth., 1985.)

После рождения ребёнок на время разлучается с матерью и подвергается определённым процедурам, называемым акушерами “обработкой”. Закапывание в глаза раствора ляписа или сульфацила натрия (процедура, от которой уже отказались во многих странах из-за её неоправданности) ведёт к временной потере визуального контакта с миром, раздражает слизистую оболочку глаз, часто вызывая конъюнктивит. Смывание с ребёнка первородной смазки – естественного защитного крема, обладающего исключительно питательными для кожи свойствами, – ухудшает состояние его кожных покровов, вызывая иссушение и шелушение кожи (что тоже считается нормой), усиливает теплоотдачу от тела (первородная смазка обладает большим термическим сопротивлением), и в совокупности с пеленанием способствует появлению пролежней и опрелостей.

Отлучение ребёнка от матери сразу же после рождения и проделывание с ним различных манипуляций (закапывание в глаза, удаление околоплодных вод из дыхательных путей, смывание первородной смазки, растягивание для измерения роста, взвешивание, пеленание) приводит к перегрузке его сенсорных систем, нарушает его чувство безопасности, обуславливая дистресс нервной системы. Отлучение ребёнка от матери приводит также к тому, что он не получает значительной части молозивного молока – ценнейшего продукта материнского организма, содержащего большое количество антител, что ослабляет иммунитет. Это приводит также к ослаблению психоэмоциональной связи матери и ребёнка, к сокращению срока грудного вскармливания (Cм. M.Odan. Birth Reborn. N-Y., 1985.).

Вот далеко не полный перечень испытаний, выпадающих на долю нашего героя к началу его внеутробной жизни. Однако пройдя этот этап, он попадает во власть специфического отношения к нему как к существу исключительно слабому и неприспособленному к жизни в этом агрессивном мире, полном опасностей в виде вирусов, микробов, холода, нехватки молока у мамы и т.д. И это после всего того, что он перенёс? После этого его считают слабым и несовершенным? Причём считают те самые люди, которые устроили ему это испытание на выживаемость. Им стоило бы поразиться его силе и живучести. А они считают его слабым. А может быть, они подозревают о его невероятных возможностях, но не хотят в это поверить? Возможно, потому что испытания продолжаются…

Насколько сегодняшняя культура обращения с новорождёнными и грудными детьми отвечает их реальным потребностям, можно судить по следующим интересным выводам, сделанным Группой перинатальных исследований при Европейском бюро ВОЗ в упомянутых уже материалах. Согласно первому выводу, лишь “10% методов, применяемых в современном акушерстве, прошли адекватную научную проверку”. Можем ли мы в таком случае надеяться, что рекомендации, даваемые относительно новорождённых и грудных детей, “прошли адекватную проверку” в большем объёме? Согласно другому выводу, современная медицинская наука, изучая процесс рождения малыша в условиях клиники, т.е. медикализированные роды, реально имеет дело с “изменёнными состояниями” матери и младенца. А это значит, что современный врач понятия не имеет о естественных родах, как бы они проходили без всяких вмешательств в естественных и привычных для матери условиях (например, дома), а также о том, что представляет из себя рождённый таким образом младенец. И едва ли на основании изучения “изменённого” младенца можно сделать адекватные научные выводы.

Что представляет из себя эта “наука” можно увидеть на одном примечательном примере. Если вы спросите любого птицевода, что лучше для выведения цыплят – курица или инкубатор, он поднимет вас на смех. Несмотря на все усилия, для яйца в инкубаторе не удаётся искусственно создать таких условий, какие создаёт ему курица. Тепло курицы – это нечто отличное от тепла электрического нагревателя. В этом есть что-то таинственное, мистическое. А вот современным медикам потребовалось несколько десятилетий, чтобы понять, что лучшая среда для новорождённого ребёнка… его мама, тепло которой чем-то отличается от тепла отопительного радиатора. На это долго не могли решиться. Писалось огромное количество научных трудов. И наконец, как величайшее достижение человеческого разума, в родильных домах появились отделения (поначалу называемые “экспериментальными”), где ребёнок с осторожностью был доверен матери. И, о чудо, он не только от этого не пострадал, но напротив, стал более стойко переносить выпавшие на его долю испытания. А испытания продолжаются…

Одним из твёрдых убеждений медиков является то, что после рождения ребёнка количества молозива, имеющегося в груди у матери, недостаточно для его насыщения. В результате с первых же дней внеутробной жизни малыша начинают докармливать донорским молоком или специальными смесями. Помимо этого он получает раствор глюкозы. От этого нарушается естественный процесс подготовки желудочно-кишечного тракта к нормальному изменению состава получаемой пищи.

Сразу после рождения пищеварительная система ребёнка настолько нежна, что приспособлена только для питания молозивом, причём молозивом из груди своей матери. Только через несколько дней в соответствии с заменой молозива на молоко она способна эффективно его усваивать. Состав материнского молока меняется на протяжении всего периода грудного вскармливания, подготавливая организм к принятию твёрдой и более грубой пищи. Нарушение этого естественного процесса ведёт к перегрузке пищеварительной системы, заставляя её рано адаптироваться к грубой и неестественной для неё пищи, что существенно ослабляет внутренние резервы организма. Это касается также и практики раннего введения (необходимого, по мнению некоторых врачей, уже чуть ли не с месячного возраста) в рацион ребёнка фруктовых соков, раздражающих слизистую оболочку желудочно-кишечного тракта и вызывающих диспепсию.

Столь ранний докорм ребёнка уже с самого начала периода грудного кормления приводит к нарушению баланса между выработкой молока организмом матери и потребностью ребёнка, поскольку докармливаемый ребёнок не даёт “запроса” сосанием груди в течение необходимого времени. Это ведёт к сокращению периода грудного вскармливания, что имеет для ребёнка не только физиологические, но и психологические последствия.

Кормить грудью рекомендуется по режиму, причём рекомендуемые режимы допускают весьма небольшие вариации. Тем самым подразумевается, что, во-первых, все дети являются одинаковыми в своей нормальной физиологии (индивидуальность проявляется лишь в патологии, также как и у рожающей матери), во-вторых, сосание груди является не более чем физиологическим актом насыщения. Однако серьёзные исследования показывают, что сосание материнской груди является для ребёнка (и матери) сложнейшим психоэмоциональным актом, нарушение естественности которого может привести к отрицательным последствиям для физического здоровья и психики малыша (См..: M.Klaus, J.Kennell. Maternal – infaht bonding. St.Louis: C.V.Mosby., 1976.).

Единственное разумное объяснение кормления по строгому режиму – условия в родильном доме, где дети находятся в отрыве от матерей, т.е. удобство для медицинского персонала. А также пережитки того времени, когда ребёнок попадал в ясли с двухмесячного возраста, а мать возвращалась к своему рабочему месту, имея реальную возможность приходить кормить его лишь через 3–4 часа. Но имеет ли это отношение к реальным потребностям ребёнка?

Первые месяцы (2–3, а иногда даже 4 и более) родители часто слепо следуют устоявшейся практике пеленания, чему обучают новоиспечённую маму ещё в родильном доме. Ни один врач не может вразумительно объяснить это насильственное обездвиживание ребёнка. Родители же передают друг другу предрассудки типа “чтобы был ровненький”. Единственное “разумное” объяснение тугого пеленания малышей в родильном доме – это желание медицинского персонала обеспечить себе спокойствие, поскольку туго спелёнатый ребёнок обычно дольше и крепче спит, что весьма “желательно”, когда он находится в отрыве от матери на попечении медицинских сестёр.

Пеленание лишает кожу ребёнка доступа свежего воздуха, вызывая опрелости. В условиях пеленания не развиваются механизмы терморегуляции, что задерживает адаптацию ребёнка в период новорождённости и в дальнейшем делает его более подверженным заболеваниям.

Но самое существенное в практике тугого пеленания – это обездвиживание малыша. Движение было основным принципом его развития ещё с той поры, когда он был всего лишь оплодотворённой ·яйцеклеткой. Яйцеклетка содержит в себе прообраз мышц – сократительные белки, которые заставляют её совершать движения. В дальнейшем формируется множество ритмов сокращения мускулатуры, которые продолжают функционировать и после рождения. Эти ритмы – одно из важнейших условий развития ребёнка. Лишить его возможности двигаться – значит лишить его возможности развиваться, физически и психически.

До тех пор, пока малыша не перестанут пеленать, и он не приобретёт возможность занимать сам удобное положение, подавляющую часть времени он проводит на спине. Это положение – пожалуй, самое нефизиологичное из всех возможных (если только, конечно, не подвешивать ребёнка за ноги), но единственно удобное при пеленании. Постоянное нахождение на спине (за исключением 5–6 минут рекомендуемого выкладывания на животик) приводит к вялости внутренних органов и ослаблению защитных свойств организма, а также к повышенной возбудимости нервной системы.

В течение первого года жизни ребёнок получает серию профилактических прививок, призванных защитить его от ряда заболеваний. За приобретённый узконаправленный иммунитет ему приходится дорого расплачиваться. Во-первых, прививки разрушают естественный иммунитет; во-вторых, организм отравляется множеством высокотоксичных веществ, содержащихся в вакцинах; в-третьих, опасность осложнений от вакцинации часто гораздо больше, чем от самих заболеваний, против которых они предназначены. (В дальнейшем мы коснёмся проблемы вакцинации более подробно).

Способы лечения заболевших детей чаще всего базируются на применении лекарств. Причём лечится тело ребёнка, мыслимое как нечто отдельное от матери. Детям с такой же лёгкостью, как и взрослым, прописываются большие дозы антибиотиков и психотропные средства. Очевидно, что такой подход, если и оказывается эффективным, то с серьёзными и долговременными последствиями, выражающимися в “залечивании” ребёнка, с рядом побочных эффектов лекарственного воздействия, ослабляющих общее состояние младенца.

Подытоживая вышесказанное, мы можем заключить, что традиционный сегодняшний подход к новорождённым и грудным детям, характеризующийся игнорированием значения для них психоэмоциональных факторов при рождении и обращении с ними, базирующийся на догматах более чем полувековой давности, вызванных часто более социальными причинами, нежели основанных на физиологических и психологических данных, не учитывает реальные потребности и возможности новорождённых и грудных детей, приводя к целому ряду отрицательных последствий: психическому стрессу новорождённого и его матери, ослаблению психоэмоционального контакта между ребёнком и матерью и другими членами семьи, снижению адаптивных возможностей детей, отставанию их в физическом и психическом развитии, ослаблению иммунитета и ухудшению общего состояния (как за счёт психических стрессов, так и за счёт неправильного обращения), а также к дезориентации самой науки об этих периодах жизни.

И ещё один важный вывод мы должны сделать. Не инфекция, не холод и не другие “вредности” окружающего мира, а мы, взрослые люди, являемся главной опасностью для появляющегося на свет существа. Академики и профессора, для которых младенец не более чем “биологический объект”. Родители, слушающие академиков и профессоров и боящиеся довериться собственному чувству. Мы научились видеть в этом существе лишь “особо организованное животное” и разучились видеть в нём человеческую душу. Может быть потому, что разучились видеть её в себе? Может быть потому, что сами превращаемся в “особо организованных животных”, не находя души в расчленённом и изученном вдоль и поперёк человеческом теле? Чем же ещё объяснить то насилие, которому человек подвергает не только окружающую природу, но и произведённое им на свет и, надо думать, горячо любимое, родное и желанное дитя?

Удивительно ли, что, вырастая, наши дети также начинают совершать насилия? Над природой, над себе подобными, уже над своими собственными детьми, и даже над… родителями. А кому-то, наоборот, нравится, когда над ними совершают насилие. Тогда жизнь приобретает определённость и ясность, не заставляя задумываться о высоких материях.

Наша культура – это насилие. У природы надо брать, не ожидая от неё милостей. Чтобы выжить, нужно совершить насилие над другими. Но мы хотим, чтобы не было войн, мы хотим свежего воздуха, хотим чистых человеческих взаимоотношений. Мы надеемся, что наши дети обретут то, чего не удалось достигнуть нам. Мы желаем счастья нашим детям. И с первых же секунд учим их… насилию.

Мы рассчитываем на взаимопонимание с детьми. Как это наивно. Ведь для этого нужно с самого начала понять их. Но… “Эта твёрдая мысль, хорошо укоренившийся постулат, что “это” ничего не чувствует, “это” ничего не слышит, “это” ничего не видит – о новорождённом” (M.Odan. Primel Health. London, 1986.).

Нет, это о нас. Это мы ничего не чувствуем, это мы ничего не слышим и не видим. И в результате имеем нашего “среднего” младенца, о состоянии которого несложно судить по вышеописанной его истории. Стоит ли удивляться ужасающей статистике детской заболеваемости, в которой к тому же все большее место занимают заболевания нервные. Эту статистику обычно ставят в укор медицине. Однако нужно осознавать, что сегодняшнее состояние медицины – лишь концентрированное выражение нашего отношения к человеческой жизни, её истокам и смыслу. Самое важное – это изменить подход к беременной женщине, роженице, женщине-матери и к младенцу, исходя из гуманистических ценностей, осознать сам факт родительства как глубокий творческий процесс.

Сегодняшний медикализированный подход антиэкологичен, поскольку нарушает течение естественных процессов. С точки зрения сегодняшней медицинской практики, природа наделала много ошибок, которые следует устранить. Природа не предусмотрела механизма разлучения матери с ребёнком после родов (а наоборот, во время беременности и в процессе родов пробуждает в женщине материнские инстинкты); не поместила в грудь матери достаточного количества питания на первые дни жизни малыша и не начинает производить в ней сок с месячного возраста; не предусмотрела стерильной и термокомфортной среды для младенца и матери и ещё много чего другого. Современный научный подход не надеется на природу, допустившую столь существенные несовершенства, даже в случаях нормальных физиологических родов и здорового ребёнка. Практически ни одни роды не проходят без использования медикаментов и технологического вмешательства. С ребёнком производится масса процедур, также призванных исправить ошибки природы, рождающей младенца в первородной смазке, без сульфацила натрия в глазах и не в тугом мешке, сковывающем его движения. В течение всего первого года жизни дальнейшее исправление несовершенств – стерильность, термокомфорт, строгий режим, прививки и т.д.

Каковы же могут быть следствия нарушения естественных процессов? Ответ угадать довольно просто, если мы примем во внимание, что в естественных природных процессах жизнедеятельности живых организмов заложены предпосылки их эволюции, их развития. Уходя всё дальше и дальше от естественных условий существования, мы уходим от тех условий, которые сопутствовали появлению Homo sapiens, каковыми мы себя считаем.

Однако некоторые следствия, связанные с отходом от естественности, мы способны скомпенсировать и даже на более высоком качественном уровне. Скажем, недостаток физических движений компенсируется упражнениями, причём эффективность их и польза для здоровья могут быть больше, чем однообразный и нудный труд, связанный с добыванием пищи. Термокомфортные условия наших жилищ, приводящие к атрофированию системы терморегуляции, компенсируются закаливанием. Доступные методы физической культуры и закаливания возвращают современному цивилизованному человеку факторы естественной жизни, не покушаясь при этом на его интеллектуальное и духовное развитие, а скорее сопутствуя им. Но чем компенсировать ослабление материнского инстинкта вследствие разлучения матери и ребёнка после родов? Чем компенсировать нарушенные вследствие использования медикаментов как физиологические, так и психоэмоциональные взаимоотношения матери и ребёнка, закладывающиеся в процессе беременности и родов с помощью тончайших гормональных механизмов? Чем компенсировать страх в глазах родителей перед крошечным беспомощным существом в их руках?

Исследуя эту проблему, М.Одан пишет: “Существенно для понимания то, что сложности в родах идут во главе болезней цивилизации. В странах, где они достигают третьего поколения медикализированных родов, женщины всё менее способны родить сами, используя свои собственные гормоны. Некоторые из них утратили эту способность во время своего собственного рождения”. И далее: “…имеется корреляция между протеканием рождения младенца девочки и тем, как она будет рожать своих собственных детей” (M.Odan. Primel Health. London, 1986.).

Сегодня всё чаще говорят о Родовой Травме как значительной проблеме нашей культуры. Мы употребляем этот термин с большой буквы, чтобы различить его содержание с понятием родовой травмы в узкомедицинском смысле слова. Родовая Травма – это травма психическая, обусловленная событиями и условиями существования в перинатальном периоде. Поэтому правильнее было бы говорить о Травме перинатального периода.

Родовая Травма возможна вследствие действия механизма импринтинга, т.е. раннего запечатлевания, которое возможно не только у маленького ребёнка, но и у плода. Благодаря явлению импринтинга, например, во время первичного контакта матери и ребёнка сразу после рождения между ними образуется сильная психоэмоциональная связь, основа их будущих взаимоотношений, “включается” способность матери непосредственно ощущать потребности младенца и чувствовать его состояние. Ребёнок запечатлевает принявший его мир в форме первичных внеутробных ощущений, и эти ощущения – основа его взаимоотношений с этим миром, фон, на котором будет строиться его сознательное отношение к миру. Будет ли это материнское тепло или агрессивная среда в виде резиновых перчаток, шлёпающих по ягодицам для выжимания громкого крика, смывание первородной смазки, грубое отсасывание слизи из носа и рта, болезненное растягивание на столе для измерения роста, жжение в глазах от капель, обездвиживание тугим пеленанием и т.д. – всё это несомненно имеет огромное значение.

Каждый вид импринтинга имеет своё критическое время. Вот почему важен контакт ребёнка и матери в первые же минуты после рождения. “Гормоны, выделявшиеся матерью и ребёнком во время родов, ещё не выведены в этот первый час, – пишет М.Одан. – Они имеют основное значение для процесса привязанности. У матери и ребёнка ещё остаётся высокий уровень эндорфинов. Когда мы знаем, что опиаты (препараты опия) могут создавать привычки и зависимое поведение, легко понять, почему этот первый час после родов может играть такую важную роль в процессе привязывания. Только что родившая женщина находится в особенно чувствительном состоянии”. И далее: “Это привязывание между матерью и ребёнком существенный эпизод в жизни, и служит впоследствии образцом для всех других форм привязанности… Все привязанности, будь то к людям, животным или к вещам, не должны далеко отходить от этого первого образца “мать-ребёнок” (M.Odan. Primel Health. London, 1986.).

Хорошо известен факт, что если детёнышей млекопитающего животного разделить с матерью сразу после рождения, то по истечении достаточно короткого промежутка времени мать может их не признать и даже съесть. Человеческая мать интеллектом понимает, что это “её ребёнок”, но при изначальном разделении теряется то, что называется бондингом, т.е. та тонкая связь, позволяющая матери и ребёнку быть нераздельным целым, позволяющая матери понимать язык ребёнка и чувствовать его как себя.

Благодаря явлению импринтинга происходит формирование бессознательных структур, являющихся основами личностных характеристик, в конечном итоге влияющих на мировоззренческие установки и творческий потенциал человека. Первичные условия жизни ребёнка – это модель мира и жизни, которые он бессознательно усваивает.

Естественное протекание перинатального периода создаёт ребёнку тот “психический багаж”, который позволяет ему жить в мире так же естественно, т.е. в гармоничных с ним отношениях. Нарушение естественных процессов ведёт к отрицательным запечатлеваниям, имеющим следствием как серьёзные психологические проблемы, так и проблемы с физическим здоровьем (Для примера приведем точку зрения, согласно которой попадание большого количества медикаментов в кровь ребёнка при его рождении является фактором, способствующим появлению во взрослом возрасте склонности к алкоголизму и наркомании.). Здесь мы и можем говорить о Родовой Травме.

Помимо физического здоровья нарушение естественных законов развития в младенческом периоде, неудовлетворение естественных потребностей ребёнка ведёт к существенному снижению его творческого потенциала. Приведём такой пример. При неспособности удовлетворить свои жизненные потребности как у животного, так и у человека формируется пассивно-оборонительный тип поведения, который характеризуется как “отказ от поиска”. Любое отрицательное запечатлевание, вызывающее стрессовую реакцию ребёнка, формирует пассивно-оборонительное поведение. Такие явления, как отрыв от матери, пеленание, кормление по режиму, закрепляют пассивно-оборонительную модель поведения. Поисковый рефлекс, присущий ребёнку, угасает. В то же время “…поисковая активность способствует адаптивному развитию нервной системы” (В.С.Ротенберг, С.М.Бондаренко. Мозг, обучение, здоровье. М., 1989. С.23.). А также: “Основным компонентом поведения, определяющим устойчивость организма к разнообразным вредным воздействиям, является поисковая активность” (Там же. С.12.). Аналогичные выводы сделали в шестидесятые годы М.Селиджмен и А.Лабори, называвшие это явление “выученной беспомощностью” и “подавлением действия” (См.: M.Odan. Primel Health. London, 1986.).

Нетрудно видеть, как сильно это явление должно быть распространено при современных принципах ухода за малышом.

Конечно, сегодня человек не может вернуться к естественным условиям жизни наподобие своих далёких предков. Обладая разумом, он может воссоздавать их на более высоком качественном уровне. Но есть вещи, которые, как мы видели, мы не можем скомпенсировать ничем. Мы не можем “исправить” природу, мы можем лишь следовать её законам.

Животное следует своим инстинктам. Человеческая же деятельность сознательна. Суть экологического подхода – сознательное следование природным законам. Отсюда проистекают основные положения концепции сознательною родительства, включающей в себя следующие аспекты (приводимые здесь в кратком изложении):

1)  сознательное планирование семьи и подготовка к будущему родительству до зачатия ребёнка;

2)  осознанное проведение беременности, специальная подготовка к родам, максимальное использование срока беременности для положительного влияния на ребёнка до его рождения;

3)  сознательное проведение родов, исходя из того, что процесс рождения ребёнка – это прежде всего важное семейное событие. Такой подход подразумевает активность матери в этом процессе, заинтересованное участие других членов семьи, создание женщине максимального комфорта и благоприятной психологической атмосферы, стремление к рождению ребёнка наиболее мягким путём;

4)  сознательный подход к младенцу, основанный на том, что с первых секунд внеутробной жизни он является существом с развитой психикой и множеством потребностей (далеко не только биологических), которые должны быть удовлетворены. Ребёнок является во всех отношениях равноправным со взрослым человеком.