Продолжение. Начало в газете «Родная газета» №№3(23)-6(26) 2010 г., 1(27) 2011 г.

 

«Нет у революции конца!»

Пригласили мы к себе в гости ветеранов труда и Великой Отечественной войны. Они рассказывали ребятам о трудных годах борьбы за социализм, о днях своей юности, о друзьях, не доживших до Победы. Ребята слушали с большим вниманием. Ещё бы! Перед ними живые герои истории, времени, о котором столько снято фильмов, написано книг, песен...

В разговоре, несомненно полезном и нужном, звучал один настораживающий мотив: «Да, были люди в наше время, не то, что нынешнее племя... Богатыри, не вы...». А один из гостей, видимо искренне желая оттенить важность памяти о прошлом, сказал:

—  Хорошая у вас сейчас жизнь, ребята. Всё для вас! Живи и радуйся! Вот если бы пожили в наши дни, тогда бы почувствовали, что такое трудности, что такое борьба за жизнь...

Когда гости ушли, я попросил отважновцев не расходиться.

—  Ну, как встреча, понравилась?

—  Да, очень! — дружно ответили ребята.

— А вы согласны с тем, что все трудности в прошлом и нам только остаётся радоваться и наслаждаться?— вызывая на спор, спросил я.

— Ну, не совсем, может быть, так, — медленно начал Миша Козьмин.— Трудности какие-то есть, конечно. Но битв тех нет. Как говорится: «Битвы все отгремели...».

— Все так же думают? Вопрос очень важный, хотелось бы, чтобы со своим мнением выступил каждый. Разговор продолжим завтра, на следующем костре...

Ребята расходились молча. А я вдруг подумал, что вот так же молча и нерешительно они идут навстречу жизненным испытаниям. Они же не видят себя в завтрашнем дне, не представляют трудностей, которые ждут их за стенами школы. «Готовься к борьбе за счастье своего народа, за коммунизм», — говорим мы им. Но понимают ли всю глубину этих слов наши воспитанники? Бороться? С чем? С кем? Как?

Высказывая тревогу о том, что наше воспитание стало в основном словесным, я имел в виду слово формальное, казённое, не находящее отклика у детей. В противовес ему огромным воздействием обладает слово, согретое чувством, освещённое мыслью, рождающее, в свою очередь, ответное чувство, ответную мысль. И вот таким, как будто обращённым лично к каждому, стало для нас слово замечательного человека и учителя Б.А. Сухомлинского. Его афоризмами начали мы беседу у костра.

1. Почему человек д о л ж е н ? Весь смысл нашей жизни заключается в том, что мы должны. Может ли быть по-другому?

2. Что было бы, если бы человек делал только то, что ему захочется? Мог ли быть человек счастливым? Смогло бы вообще существовать человеческое общество?

3. Огромное зло — «жить в собственное брюхо» (Ф.М. Достоевский), быть эгоистом, не видеть ничего дальше своего носа, не болеть болями общества.

4. Бойся стремления обладать вещами! Подлинное богатство человека не в вещах, а в разуме, в духовных ценностях.

5. «Патриотизм — чувство самое стыдливое» (Л.Н. Толстой). Береги святые слова и дорожи ими. Не кричи о любви к Родине, а трудись во имя её блага, счастья, могущества.

6. Кричать о недостатках — для этого большого ума не надо. Презирай демагогов и пустозвонство. Думай и делай всё, чтобы торжествовали добро и справедливость.

7. Ты станешь настоящим человеком лишь тогда, когда узнаешь, что такое трудно. Если в детстве, отрочестве, ранней юности тебе всё легко, ты можешь вырасти безвольной тряпкой.

8. Не раздумывай, как поступить, увидев зло,— бороться против него или, закрыв глаза, пройти мимо.

9. Если человека заставляют трудиться другие, заставляют учиться другие, заставляютбыть хорошим сыном своих родителей и хорошим отцом своих детей другие — такой человек опасен для общества.

10. Человек оставляет себя в человеке. В этом — человеческое бессмертие.

Как важно направить мысль ребят, создать настроение доверия, искренности, уважения и чуткого внимания к рождению мысли товарища. Только при этом условии получается не просто разговор, а духовное общение, так необходимое человеку вообще, и особенно юному. Минуты самовыражения, когда учителю открываются мысли и чувства учеников,— его счастье. И здесь главное — не спугнуть менторским поучением, неосторожной насмешкой, может быть, неумело, сбивчиво высказанную ещё незрелую мысль, поддержать первую попытку самопознания.

Мы говорили о том, что для каждого человека приходит пора, когда он должен определить свой жизненный путь, представить себя в будущем. А для этого нужно взыскательно и строго вглядеться в себя: кто я? Чем интересен людям? Что больше всего ценю и что ненавижу? Что мешает мне стать настоящим человеком? Что такое достойная человека жизнь? Передний край борьбы за коммунизм проходит сегодня через сердце каждого человека. Каким же должен быть настоящий человек, коммунист? Ты и общество? Мера ответственности каждого за всё хорошее и плохое вокруг? Что такое совесть? Нужны ли современному человеку сочувствие, сострадание? Можно ли быть настоящим коммунистом, подлинным патриотом, если не научишься быть добрым, отзывчивым на беду близкого человека? Революционер, гражданин начинаются не с повторения известных лозунгов, а с заботы обо всём окружающем, с чувства возмущения любой несправедливостью, с неравнодушия к нуждам и несчастьям близких, с внутренне осознанной потребности делать добро, жить по законам совести, с непримиримости к неправде.

Об этом и ещё о многом говорили мы в тот удивительный вечер узнавания друг друга. Расходиться не хотелось. Как интересно раскрылись перед самими собой и друг другом ребята! Этот разговор помог им увидеть незаурядность личности каждого. И думаю, для многих он стал началом духовного становления.

А в конце была новая, написанная специально для этого костра, песня:

Не верьте, ребята, что бури прошли,

Что жизнь наша лёгкою стала.

На разных широтах планеты Земли

Нам дела осталось немало.

 

Творит конструктор новую машину

Иль покоряет лётчик высоту, —

Идёт борьба за красоту,

Идёт борьба за красоту,

За самую высокую вершину!

 

На хлебных просторах, на стройках страны

Идёт каждый день бой за счастье.

Мы дети героев Великой войны,

Что мир нам спасли от ненастья.

 

Творит конструктор новую машину

Иль покоряет лётчик высоту, —

Идёт борьба за красоту,

Идёт борьба за красоту,

За самую высокую вершину!

Нет у революции конца... Борьба за самую высокую вершину красоты человеческого духа — коммунизм — продолжается. Эта идея стала ведущей в нашей воспитательной работе с ребятами. И мы убедились, как важны, необходимы и ученикам и учителям минуты искреннего общения. Каждый рос на том хорошем, ценном, что было в нём, а также на том лучшем, что открывал в других.

 

Страна Надо.

«Откуда вы таких крепких ребят набрали?» — спросил меня заведующий первым отделением совхоза «Ветязево» Анапского района Краснодарского края.

У нас стало традицией, поработав месяц-полтора на своих полях, выезжать отдыхать на море. И нередко мы выручали хозяйства в трудную пору уборки урожая, когда особенно нужны лишние руки.

— А мыиз страны Надо,— ответила за меня Лена Ковалева, ученица VII класса.

— Что это за страна?

— Об этой стране одним словом не скажешь,— гордо, с достоинством ответила Лена.

Одним словом не скажешь...

В тот день, уставшие после двухсменной работы, мы возвращались на машине в «Отважный». Как всегда, весёлые, бодрые песни заглушали гудение двигателя. У всех было хорошее настроение. И от того, что стала двигаться быстрее работа, и от того, что каждый выдержал ещё одну проверку на прочность (день был трудный), и от того, что всех нас, чумазых, ждали купание в прохладной воде озера, а чуть позже интересный фильм в соседнем селе, куда мы собирались идти все, кроме, конечно, караула...

Вдруг машина, резко сбавив скорость, затормозила. На краю дороги, прижавшись к обочине, стоял приметный голубой мотоцикл агронома Владимира Александровича Лозебного.

— А я к вам ездил...— начал он без предисловий.— Очень нужна ваша помощь! О, да вы уже изрядно поработали. Извините, я думал, что вы только до обеда работаете...

— А что случилось? — спросил я.

— Погода стоит хорошая. Зерно идёт большое. Сейчас каждая минута дорога! Комбайны работают и ночью. А на току в эту ночь зерно принимать некому. Не могу найти людей. Вот я и подумал... об «Отважном». А теперь вижу, вас хоть самих выручай...

Я понимал, что выручать надо. Но как? Мы уже столько дней работаем в две смены. А помощь нужна не на пару часов. Работать надо до утра.

— Владимир Александрович,— я подбирал слова, — устали ребята... Нет, не можем! — добавил уже твёрдо.

— Почему не можем, Михаил Петрович?— спросил кто-то сзади.

Я обернулся — Надя Неронова.

— Мы не все устали! — сказала Надя. — Пусть на ток поедут добровольцы. Надо помочь.

Надя надавила на слово «надо» и многозначительно посмотрела на меня.

— Добровольцы? — вздохнул я.— Ну что ж...

— Владимир Александрович! Подождите! — крикнули ребята садившемуся уже на мотоцикл агроному.

— Есть добровольцы?— спросил я у ребят.

— Есть! — дружно, по-военному ответили отважновцы.

— Кто хочет работать на току в ночь, прошу поднять руку, — сказал я, предполагая, чем всё кончится.

Так и есть: руки подняли все. И странное дело, решение ехать на ток прибавило сил, смело с лиц усталость.

— Спасибо, ребята! — Лозебный помчался на своём мотоцикле туда, откуда доносился глухой рокот комбайнов.

Ночью на краю села Черемошного, где был расположен ток, звенели песни отважновцев. И пели, и работали ребята так, как будто не они весь день провели в напряжённом труде. Зерно шло машина за машиной. Машину за машиной принимали ребята хлеб, выращенный руками отцов. Принимали как эстафету трудовой доблести.

Лето 1975 года (из дневника Гали Зинченко). «Скоро конец нашей работе. Кончили побелку потолков, близится к концу покраска стен. Задерживают полы. Во многих местах краска отстала от пола. Образовались тысячи мелких и крупных прогалин. Если в таком виде оставим пол, покрасим его новой краской, то он всё равно будет кривым и уродливым. Прогалины останутся, только будут затушёванными...

Решено снять всю краску, целиком оголить пол, чтоб он был весь ровный. Попробовали эту работу сделать шпателями. Но дело почти не двигалось с места. Снялись только те слои краски, которые вздулись. А что делать со всей площадью пола? Кто-то предложил применить раствор каустической соды. Попробовали — получилось. Краска смывается легко. Старшие нас вначале к работе с содой не допустили — работать с нею опасно, но мы заявили протест: в «Отважном» все равны. Состоялся совет «Отважного», на котором решили: «на соде» работать всем по очереди...

Сода очень быстро «съедает» не только краску, но и обувь. Приходится надевать старые, уже ненужные сапоги, ботинки. Сегодня Галя Сыровотченко поранила содой ноги. Ей попалась обувь с тонкой подошвой. Вскоре раствор достал до кожи ног. Гале надо было немедленно бросить работу и пойти переобуться. Но раствор был уже вылит, его надо было срочно размазать по всей площади пола, иначе он просочится на потолок нижнего этажа. Потолки были побелены. И если бы на нём выступили пятна соды, то всю работу пришлось бы начинать сначала.

Галя не ушла, пока не было сделано всё необходимое... Когда Михаил Петрович спросил Галю: «Почему ты не пошла переобуться?»— она ответила: «Так надо же было доделать работу...»

Да, она тогда сказала это очень просто, даже с удивлением, как само собой разумеющееся. «Так надо же...»

Надо... Сколько раз звучало это короткое слово, когда необходимо было перешагнуть через «не хочу», «не могу», когда надо было помочь людям. Во многих отважновских песнях можно встретить это слово...

Надо! — короткий, но ёмкий приказ самому себе, когда, кажется, нет сил, когда так хочется отдохнуть , прилечь, расслабиться.

Надо! — призыв к воле, решительным действиям.

Надо! — значит, хочу помочь людям, хочу человеку счастья.

Из этого «надо» выросла одна из ведущих линий нашей воспитательной работы в школе, нашей работы по самосовершенствованию.

«Надо зимой посадить ёлки. Ямки, заготовленные осенью, оказались слишком малы. Мороз свыше двадцати, земля, как железо. Лёша Болотов, Гена Босов, Валера Сенчишин, Гена Богатырев, Юра Борцов, Лёша Макаев выдолбили ямы...».

«Надо помочь старушке, у дома которой лагерь остановился на ночлег. Муж её в возрасте 70 лет парализован. Ребята решают: выделить из заработанных 200 рублей...».

Эти строки из дневников «Отважного» можно продолжить. «Надо», равное «хочу жить для людей, хочу оставить на земле след Доброго». Именно такое «надо» воспитывалось в «Отважном» и через «Отважный» утверждалось в школе. «Отважный» был своеобразной кузницей нашего опыта воспитательной работы, эффективной школой повышения педагогического мастерства. Пионерский и комсомольский актив Яснозоренской школы-комплекса — ребята, прошедшие школу трудового отряда «Отважный», ребята из страны Надо.

Придавая особое значение единым критериям оценки, мы стремились максимально сблизить наши точки зрения, слить их в коллективное мнение. Этой задаче как нельзя лучше служили совместные анализы сделанного за день. На этих коллективных обсуждениях прошедшего дня мы давали возможность высказаться каждому. Говорили и о недостатках, и о том, что помогло прожить день интересно, с пользой. Главным в этом анализе был человек, конкретные люди, стоящие за «сделано» и «не сделано». Мы стремились к тому, чтобы каждый был видной фигурой, чтобы у каждого была уверенность: меня видят, мною интересуются, за меня переживают, мне хотят лучшего. В «Отважном» у нас родилось и окрепло убеждение: не может быть полноценного коллектива, если каждый человек в нём не виден крупным планом. Коллектив — это всегда созвездие, соцветие, гармония, единство индивидуальностей.

 

Радость сопереживания. Ещё задолго до начала отделочных работ я по рекомендациям архитекторов, художников и гигиенистов, а также с учётом опыта работы на строительстве Бессоновской школы составил своеобразную карту цветовой отделки классных комнат и рекреаций. Ознакомился с литературой, посвящённой этой проблеме, ездил в Москву, Харьков, Белгород, где встречался с художниками-дизайнерами... Короче говоря, карта стоила мне довольно солидных усилий. С гордостью показал её ребятам. Будучи уверенным в полной поддержке, всё же не жалел слов, защищая свой проект. Но аплодисментов не было. Лица стали почему-то пасмурными...

— Вы, что? — не понимая такой реакции, спросил я. — Вам не нравится карта?

Отважновцы хранили молчание...

Наконец заговорила Таня Григорова:

— Михаил Петрович, мы же договорились решать вместе. Почему эту работу вы сделали без нас?

Таня явно волновалась, видно было, что ей нелегко даётся выступление, в голосе обида, упрёк...

— Вы думаете, нам неинтересно самим подобрать цвет? Мы мечтали, каким будет наш класс...

Я хотел было вновь приняться за «научное обоснование» предложенной мною цветовой карты, но почувствовал такую стену отчуждения, такой молчаливый протест, что забыл все доводы. Не скрою, в те минуты шевельнулась обида: ведь столько вложил труда! Но, заглушив её усилием воли, выдавил:

— Хорошо. Я виноват... не посоветовался с вами. Давайте эту работу сделаем вместе.

Сохраняя, насколько мог, спокойствие, пошёл в свою палатку. Было слышно, как ребята о чём-то спорили приглушёнными голосами. Через несколько минут ко мне пришла делегация. Вперёд выступила Таня Бородаенко:

— Михаил Петрович, вы нас неправильно поняли. Мы только были не согласны с тем, что вы с кем-то советовались, куда-то ездили, а с нами ни разу даже не поговорили, не спросили наше мнение. И нам показалось, что насчёт совместных решений... Ну, в общем, мы подумали, что равенство всех членов отряда... это слова, игра...

— Как игра?

— Нет-нет, мы уже об этом говорили. Сейчас мы так не думаем. Потому что если бы вы нам не доверяли, то настояли бы на своём. Мы же понимаем, сколько краски можно испортить, если что не так. И ещё мы решили: когда будем подбирать цвет, советоваться... с вами...

Ребята ушли, но через несколько мгновений в палатку вновь заглянула Бородаенко:

— Михаил Петрович, вы только не обижайтесь...— Таня посмотрела мне прямо в глаза и замолчала, будто спрашивая разрешение на продолжение разговора.

— Говори, говори, что ты меня рассматриваешь...

— С собраний уходить вам не надо. Это невежливо... нехорошо как-то получается... — в глазах Татьяны было такое желание доброго, что я невольно улыбнулся ей.

— Хорошо, Таня. Не буду... Ты права. Спасибо тебе... Когда мы раскрашивали школу, я по-настоящему почувствовал правоту ребят. В каждом вдруг проснулся художник. Поиск нужного цвета, а затем и покраска стен, пола, окон переживались как праздник.

— Ой, какой цвет у нас получился. Пойдёмте, посмотрите! — звучало то там, то здесь. И столько в этом «ой» было восторга, радости, что невольно хотелось скорее бежать туда, где родилось ещё одно чудо.

И чудо было. Школа с каждым днём преображалась, расцветала новыми и новыми красками. Не было в ней уголка, класса, которые не отличались бы чем-то особенным, неповторимым.

А если бы настоял на своём? Я отнял бы у ребят радость совместного творения красоты, радость самовыражения, радость сопереживания.

«Школа — наш родной дом»,— право говорить так, сегодня заработано в те дни коллективного творчества. Не в этой ли вместе пережитой радости думать и решать сообща одна из причин сплочённости «Отважного», сила его притяжения?..

 

Всё по-настоящему.

С наступлением ночи, с сигналом трубы «отбой!» начинает нести службу караул.

Караулу мы придавали большое значение, во-первых, потому, что этого требовала обстановка жизни в лесу, во-вторых, потому, что ночные караулы были хорошей школой воспитания ответственности.

Не так-то просто нести ночную охрану лагеря. Непроглядная темень ночного леса. Затаив дыхание, вслушивается караул в ночь. И вдруг чьи-то осторожные, едва слышные шаги. Всё ближе, ближе... Кто это? Человек? Зверь? Надо предупредить начальника караула. И вот спешит посыльный с тревожной вестью: «На посту № 3 подозрительное движение». Начальник караула с резервной группой прочёсывает тревожный участок. Тревога ложная, это... ёжик.

Ритуал несения караульной службы был у нас тщательно разработан. Мы рассредоточивали посты-засады с таким расчётом, чтобы на территорию лагеря с любой его стороны не мог проникнуть посторонний. Инструктируя караул, дежурный по лагерю всякий раз говорил:

— Помните, от вашей бдительности зависит покой товарищей...

Игра? Не только. Ребята действительно охраняли лагерь. И их серьёзное отношение к караульной службе помогло нам прожить в лесу без ЧП.

Однажды заболел водитель нашего автобуса. Ещё задолго до отбоя повёз я его домой. Обратно к лагерю вернулся около 12 ночи. Не успел я выключить зажигание, как меня осветил яркий луч фонарика. Из темноты раздался тихий голос Гали Богатыревой: «Пароль?» Пароль я не знал...

— Ты что, не узнаешь меня? Это я, Михаил Петрович, — попробовал отшутиться.

— Пароль — тихо и так же твёрдо повторила невидимая Богатырева.

— Ну хватит шутки шутить, Галя, — уже сердясь, сказал я.

Но Галин голос спокойно и внятно проговорил: «С места не сходить до прихода начальника караула. Иначе... будет поднят по тревоге весь лагерь». Я понял, что это не шутка. Богатырева выполнит приказ начальника караула: «Без пароля никого в лагерь не пропускать!» Так и стояли мы молча на расстоянии нескольких метров друг от друга, пока не пришёл начальник караула М.Г. Иванов.

Через несколько дней я вновь вернулся в лагерь после отбоя. На этот раз прошёл спокойно, без задержки первый пост. Только второй пост меня остановил и вызвал начальника караула, им был Н.М. Кобяков. Я рассказал ему о случившемся. Мы вернулись на участок первого поста. Молчание. «Уж не случилось ли что с ребятами?» — мелькнула тревожная мысль. Но оказалось, что часовые спокойно спали. Вот это новость! Часовые заснули на посту! Пришлось срочно отстранить их от несения караульной службы. Когда стали выяснять причины, обнаружили, что у начальника караула позывной «тех-тех», а у часовых «ку-ку». Всё стало понятным. Сам пароль настраивал на безответственность. И для ребят, впервые заступивших в караул, охранительная служба с «ку-ку» показалась пустой забавой.

Пароль даёт начальник караула. Следовательно, в легкомыслии пароля — легкомысленное отношение начальника караула к охране лагеря. Оно проявилось и в том, что первый пост был сформирован только из новичков. Пришлось пойти на исключительные меры: отстранить от несения караульной службы начальника караула и немедленно заменить пароль.

Каждый день жизни в лагере помогал нам, учителям, прийти к пониманию очень важной педагогической истины: что бы ни делал с ребятами, делай по-настоящему, всерьёз!

 

Щетинин М.П.

 

Продолжение в следующем номере.