Продолжение. Начало в газете «Родная газета» №№3(23)-6(26) 2010 г., 1(27)-3(29) 2011 г.

 

Колея. Трудно привыкали учителя к новым условиям работы. Сказывалась привычка к обособленности. Нелегко было педагогам общеобразовательной школы отвыкать от монопольного владения временем своих учеников. Новые условия требовали большей гибкости, мобильности и слаженности. Школа-комплекс учила серьёзному, вдумчивому планированию, не прощала неорганизованности ни директору, ни учителю, ни ученику.

Не меньше затруднений испытывали и педагоги специальных школ. Ориентированные прежде на работу с особо одарёнными, с отобранными по конкурсу, они теперь вынуждены были работать со всеми желающими. Методика, рассчитанная на «готовый материал», нуждалась в решительном пересмотре. «Материал» надо было терпеливо и грамотно растить. Надо было становиться не просто преподавателем: можешь,— учись, не можешь — до свидания, а учителем в истинном смысле этого слова. А это требовало большего мастерства, глубоких знаний по педагогике, психология, физиологии.

Один специалист-балетмейстер, опытный мастер, лауреат республиканского конкурса, привыкший работать с избранными, с теми, у которого природная грация, врождённое чувство ритма, выразительность и гибкость движений, с самого начала категорически заявил:

— Я буду работать только с танцевальным ансамблем, в который, может быть, удастся набрать человек двенадцать из всей школы. А если не наберём, придётся искать ребят по району, а может, и по области...

— А остальные? Как же быть с теми, которые тоже хотят и должны быть красивыми, стройными?..

Балетмейстер пожал плечами и пренебрежительно бросил: «Кто? Дети доярок и трактористов, которые по земле-то ходить не умеют?! Хореография — предмет особый. Это вам не математика, которой учить можно всех. Хореография — искусство для избранных, для тех, у кого талант, понимаете, талант к танцу...».

Мои доводы о том, что талант — дело наживное, если строить обучение, основываясь на объективных законах психофизиологического развития, не возымели действия. Балетмейстер вначале согласился поработать с нашими ребятами, но ровно через год ушёл. Прощаясь, он горячо доказывал: «Ваш комплекс — это ваше личное заблуждение, которым вы заразили некомпетентных. Впереди у вас провал, катастрофа! Слёзы разочарования тех, кого вы обнадёжили, кому внушили предательскую мысль о всесилии его природы».

Спор наш впоследствии разрешит хрупкая девушка, не имеющая специального хореографического образования,— Ольга Федоровна Коновалова. Под её руководством расцветёт народная хореография в Ясных Зорях. А ансамбль танца из «обычных» девчонок и парней, дочерей и сыновей «обычных» доярок и трактористов, станет одним из ведущих коллективов Белгородщины, завоёвывая не раз на районных и областных смотрах и конкурсах высшее звание лауреата. Позже возникнут новые ансамбли — «Сударушка», «Капельки», а за ними ещё... ещё. В чём секрет? В таланте Коноваловой? Бесспорно. В огромном таланте этой молодой учительницы, не устававшей верить в силы своих учеников, в её способности видеть их малейший успех, каждое движение к совершенству, в её вдохновенном, добром сердце. А вернее всего, в том, что она — настоящий учитель.

Стереотип представлений о том как «растить специалистов», оказался самым коварным врагом. Трудно было сдвинуть с накатанной колеи даже только начинающих педагогическую работу. Помню наши долгие споры с молодыми педагогами — баянистами и пианистами, которые, только что закончив музыкальное училище, прибыли к нам на работу. Причина спора — отсев учеников из музыкальной школы. В чём дело? Ведь они с таким восторгом «записывались в музыкальную». Ориентируясь на свой опыт работы в Кизляре, я предполагал причину, но для полной уверенности попросил раздумавших учиться музыке ребят принести свои дневники. И вот что увидел:

«17/1Х. Полька — разобрать двумя руками, считать вслух. Играть верными пальцами. Этюд учить.

18/IХ. Полька — две строчки соединить вместе, играть двумя руками, остальное учить отдельно каждой рукой. Этюд — две строчки наизусть.

21/IX. Полька — половину наизусть. 4 такта двумя руками вместе, остальное отдельно каждой рукой. Этюд — учить внимательно.

25/IХ. Полька…. Этюд...

2/Х. Полька... Этюд...

9/Х. Этюд... Полька... Сонатина — учить верными пальцами.

12/Х. Полька — работать над трудными местами. Этюд — сдать. Сонатина — 8 тактов двумя руками, остальные отдельно каждой рукой».

И так до 23 октября. Откуда же у ученика будут успехи, если он долбит одно и то же изо дня в день до одурения? Товарищи родители! Если ваш ребёнок учится «музыке» подобным образом, и вы сознательно не преследуете цель воспитать у него беспредельное отвращение к этому величайшему искусству, немедленно переведите его к другому педагогу. А если и тот будет учить таким же образом, бросьте свою затею, пока не поздно. Лучше пусть он слушает соловья в лесу да кузнечика на лугу... Музыкальность растёт прежде всего на богатстве и разнообразии впечатлений, и работать над пьесой можно до тех пор, пока она вызывает удовольствие. Очень важно именно при первом знакомстве с произведением, в период наиболее яркого восприятия, а значит, и наиболее эффективного запоминания, играть его сразу верно, чтобы не превращать обучение музыке в вечное переучивание, в нудную работу над ошибками. Но самое главное — нельзя катиться по колее, надо смелее искать активные формы работы, действенную методику.

Думать и искать, искать и думать, как повысить эффективность педагогических усилий,— такой постепенно становилась позиция учителя независимо от его специальности. Единое руководство комплексом, единый педсовет, партийная, профсоюзная и комсомольская организации, единое планирование и режим работы помогли нам покончить с хаосом, неразберихой, путаницей в нашей деятельности. Образование союза школ открыло возможности для создания единой школы всестороннего гармоничного развития каждого ученика. И первым её ростком стал экспериментальный I класс Клавдии Петровны Никиташевой.

Никиташева. Клавдия Петровна Никиташева была первой учительницей нашего I экспериментального класса.

Клавдия Петровна не довела свой класс до четвёртого... Заболела...

— Я не хочу подводить школу. Мне надо подлечиться... отдохнуть, — говорила эта мудрая, с огромным жизненным и педагогическим опытом, бесспорно талантливая, а потому и предельно скромная учительница во время нашей последней встречи.

К.П. Никиташева живёт сейчас в своём разбросанном по холмам старинном русском селе Черемошное, воспитывает внуков, управляется по мере сил с хозяйством. Идут, закручиваются всё глубже в старость года, постепенно слабеет память... Нет, неправда! Помнит Никиташеву школа. А вы, Клавдия Петровна, помните тот день?

— Ой, Михаил Петрович, что-то боюсь я... не справлюсь... Может быть, кто помоложе...— робко возражала Клавдия Петровна, когда ей предложили взять экспериментальный класс. — Нам нужен ваш опыт, ваши знания. Кому, как не вам, начинать. И у вас, именно у вас, получится! — убеждал её я.

И получилось. Она, взвешивая каждый свой шаг, осторожно продвигалась вперёд, держа под неослабным вниманием уровень усвоения учебного материала. Тогда у нас не было апробированной методики проведения коротких уроков ни по одному из предметов. Методику создавали те, кто работал в экспериментальном классе вместе с Никиташевой: Ольга Фёдоровна Коновалова, Владимир Васильевич Милешин, Татьяна Георгиевна Шангереева, Мария Алексеевна Алпазиева, Александра Тихоновна Алипова, т. е. все педагоги других школ комплекса, ведущие по своему профилю уроки у ребят.

Предложение сократить длительность уроков в I классе, дать ребятам больше возможности быть детьми, дать им больше уроков физкультуры и музыки, ввести уроки хореографии не вызывало со стороны подавляющего большинства педагогического коллектива противодействий. Но от Никиташевой зависело, будет ли предложение началом целостного подхода к делу воспитания и развития человека... Ей надо было всякий раз, сталкиваясь с тысячами «не получается», преодолевать себя, привычное мышление. Для такой работы нужен был человек творческого ума, сильной воли, страстно желающий помочь детям. Таким человеком и была Никиташева.

Класс ей достался не из лёгких, многие пришли без предварительной подготовки. Вначале контрольные замеры уровня знаний её учеников вызвали серьёзное беспокойство за судьбу эксперимента. Около 10% учащихся в конце октября с предложенными заданиями не справились, только треть выполнили работы на «4» и «5».Расстроенная учительница главную причину неудачи видела в себе. Она так и сказала: «Это моя вина, всё никак не научусь рационально использовать каждую минуту... Размазываю время...» А ведь могла бы сказать и так: «Вот видите, нельзя работать по-новому...»

В феврале с контрольными заданиями по всем трём предметам: математике, чтению и письму — её класс справился. Половина ребят выполнили задания на «4» и «5». В мае таких было уже 58%, остальные за выполненные контрольные задания по всему курсу I класса получили отметки «4» и «З». Такой итог нельзя назвать триумфом. Но для нас он означал одно — можно. Можно избавить малышей от длинных и утомительных уроков, создать более естественные для детского организма условия развития. Этого было достаточно, чтобы с сентября 1976-го да по новому учебному режиму смело начала работать Валентина Григорьевна Рынзина, затем Клавдия Александровна Литвякова, Евгения Михайловна Наумова, Зоя Филипповна Юракова, Нина Тихоновна Картамьплева.

«Ну, а как будем работать во II классе?» — спросил я в конце мая Клавдию Петровну. Она улыбнулась и ответила: «Я сама об этом всё время думаю. Давайте продолжим... Обидно останавливаться на полдороге».

 

Щетинин М.П.

 

Продолжение в следующем номере.