Окончание. Начало в газете «Родная газета» №6(32) 2011 г.

 

Памятник (окончание)

На следующий день все, кто оружие мог держать, из деревни к партизанам ушли. Люди поклялись эсэсовца поймать, и слово своё сдержали. Его через год нашли, судили и на площади повесили. А деревню именем Анастасии назвали.

После того, как Иван Николаевич узнал о том, что случилось, он к пепелищу родному вернулся. В сад вошёл, что они с женой и детьми сажали. Там он на землю сырую упал и три дня пролежал как мёртвый. Местные жители помочь ему хотели, да только не отзывался он. Через три дня он в себя пришёл. Игрушки, что для детей вёз, из мешка вынул и под деревья поставил. Туда же и платок положил. Потом он месту родимому поклонился и навсегда в чужие края ушёл.

Он в Москву уехал. Там институт закончил, и его по распределению в наш город учителем направили, здесь он навсегда и остался.

Года через два его солдаты разыскали, которых Анастасия спасла. Долго они с ним беседовали. Потом они все вместе в деревню к Ивану Николаевичу поехали. Пепелище травой поросло, только сад остался. Они оттуда семена и саженцы привезли и перед нашей школой посадили.

– Видите, – Дарья рукой в сторону школьного двора указала, – три тополя в рядок посажены – это солдаты, которых Анастасия спасала. Тот, что в центре, молния почти пополам расколола. А ветром его на один бок завалило, он на соседний тополь опирается. Это солдат молоденький, которого немцы замучили. Перед тополями яблоня большая посажена, а перед ней две поменьше – это Анастасия и сыновья её. Рядом с яблоней пригорок небольшой, и на нём вишенка растёт. Если из кабинета Ивана Николаевича смотреть, то вишенка чуть выше яблони получается. Такое впечатление создаётся, будто женщина ребёнка на руках держит. Это Анастасия и дочь её младшая.

В прошлом году Иван Николаевич болел сильно. Я к нему приходила часто. Летом я в деревню собиралась, и в последний день, перед отъездом, он мне горшочек передал, в котором клён был посажен. «Сделай с ним, доченька, то, что душа твоя подскажет», – сказал он.

Когда я из деревни вернулась, узнала, что старый учитель умер. Плакала долго. Осенью я клён его рядом с яблонькой посадила. Теперь они навсегда вместе будут. С этого дня их души никто разлучить не сможет.

Я сделала то, что душа моя хотела. Теперь вы, – обратилась она к учителю физкультуры, – можете сделать то, что ваша душа просит. Возьмите пилу, – Дарья на инструмент рукой показала, – спилите эти деревья. Ведь очень важно ворота футбольные выровнять и дорожку беговую сделать. Для нашей школы самое главное – побольше бегунов вырастить.

Замолчала Дарья. Раскраснелась от речи пламенной, на завуча смотрит. Вокруг тишина мёртвая.

Через некоторое время ученики в себя приходить стали. Перешёптываются.

Маргарита Арнольдовна совсем растерялась, что делать, не знает. Учитель физкультуры голову вниз опустил и молчит. Рабочие инструмент свой оставили, на Дарью смотрят. Только парень с татуировкой продолжает с пилой возиться.

– Петрович, долго мы с этими вундеркиндами спорить будем? – вдруг зло сказал он, обращаясь к бригадиру. – У нас работа стоит, мы ещё два заказа выполнить должны. Деньги за разговоры нам платить никто не будет. Надавать им подзатыльников да разогнать, всего и делов-то.

– Ну, им ты, может быть, подзатыльников и надаёшь, ты вот мне попробуй, – послышался спокойный голос.

Из толпы учеников вышел высокий крепкий парень. Его широкие плечи и здоровенные кулаки говорили о том, что надавать ему подзатыльников будет очень непросто. Он подошёл к Даше и Кате и встал рядом с ними.

Даша знала этого парня. Это был Андрей Фирсов – ученик выпускного класса. Учился он плохо. Вообще было непонятно, каким чудом он доучился до последнего класса. Он не был глупым, скорее даже наоборот. Нередко он с лёгкостью решал самые сложные задачи, а иногда не мог ответить на самый простой вопрос. Даша слышала однажды, как сокрушалась его классная руководительница. Она говорила, что у Андрея очень светлая голова, только он учиться совсем не хочет.

– Мне как раз размяться не помешает, – добавил Андрей, поводя широкими плечами.

– Я тоже давно подзатыльников не получал, очень хочется попробовать, – раздался ещё один голос.

Из толпы выбрался другой ученик и встал рядом с Андреем. Это был его закадычный друг Колька. Он был ниже Андрея, но крепкий и коренастый. Его сломанный нос придавал ему вид уличного бандита.

– Ну что ты, «герой нашего времени», – сказал он, насмешливо глядя на парня с татуировкой, – как насчёт подзатыльников?

– Нам тут ещё драки не хватало, – всплеснула руками Маргарита Арнольдовна. – Ну, куда ты, Фирсов, лезешь? Твоё присутствие в школе и так под большим вопросом.

– А он хочет, чтобы его в колонию для несовершеннолетних отправили, – презрительно проговорил Игорь. – Учиться ему мозгов не хватает, так вот он и решил тут перед нами показным героизмом покозырять. И ситуация подходящая, – продолжил он. – Эта недоучка, – кивнул он в сторону Даши, – нам тут байки рассказывает, а этот на амбразуру готов кинуться.

– Это не байки, – послышался детский голосок.

Вперёд вышла первоклассница с большими белыми бантами.

– Мой дедушка был одним из тех, кого жена Ивана Николаевича спасла. Он мне сам говорил, что если бы не Анастасия, его бы в живых не было, а значит, и меня. Я тоже не дам эту ёлочку срубить, – решительно сказала она.

Малышка подошла к первокласснику, стоявшему около Даши, встала рядом и взяла его за руку.

– Я надеюсь, на этом героические выкрутасы закончатся, – громко и презрительно произнёс Игорь, – или есть ещё желающие вылететь из школы за срыв ответственного мероприятия.

– Думаю, что есть, – послышался звонкий голос.

Светка Меньшикова, первая школьная красавица, шагнула к ребятам и встала рядом с Андреем Фирсовым.

– Меньшикова, ты-то куда? – удивлённо воскликнула Маргарита Арнольдовна. – Ну, я понимаю эту малышню – глупые они ещё, что с них возьмёшь. По Фирсову давно тюрьма плачет, его вот-вот из школы выгонят. Но у тебя-то – блестящее будущее, тебе в институт поступать надо, а ты к этим бандитам решила присоединиться.

– Блестящее будущее потерять не страшно, Маргарита Арнольдовна, – улыбнувшись, ответила Света, – Совесть потерять страшно.

Она посмотрела на Андрея Фирсова и вдруг решительно взяла его под руку. Андрей сразу как-то подтянулся и расправил плечи. Было видно, что теперь ему море по колено.

– Ну, Андрюха, – завистливо сказал Колька, – если бы меня такая девочка под руку взяла, мне бы и сотня бандитов была нипочём.

Он презрительно глянул в сторону парня с татуировкой и слегка ударил кулаком в свою ладонь.

– Ты у нас и так герой, – улыбнувшись, ответил Андрей.

– Тебе не кажется, Светик, что ты сильно ошибаешься, – снова вступил в разговор Игорь. – Я и раньше подозревал, что ты недалёкого ума, – сказал он презрительно, – но теперь ты это ещё раз доказала. Однако любую ошибку можно исправить, если сделать это вовремя. Я даю тебе пять секунд, чтобы ты передумала.

– Три, четыре, пять… – решительно ответила Света. – Я приняла твёрдое решение и менять его не собираюсь. Единственную ошибку, которую я совершила – это что с тобой познакомилась.

– Ты ещё об этом пожалеешь, – с угрозой проговорил Игорь.

– По-моему, твой бывший тебе угрожает, – насмешливо глядя на Игоря, сказал Андрей.

– Это он от горя да по недомыслию, – усмехнулась Света.

– Тогда понятно, – улыбнулся Андрей.

– Слушай, Светик, как ты раньше не разглядела этого «отличника боевой и политической подготовки»? – встрял в разговор Колька. – Ты ведь у нас такая умница.

– Ой, Коля, – засмеялась Светка, – молодо–зелено, да ведь и на старуху бывает проруха.

Она отвернулась от Кольки и посмотрела на стоящих перед ней учеников.

Семеро школьников стояли против всей школы. Против рабочих. Против всего мира. Никого не обманывала их весёлость. Все понимали, что эти семеро будут драться за ёлку до последнего. Они будут драться за этот памятник героически погибшим солдатам. Они не уйдут отсюда, даже если им придётся умереть.

Маргарита Арнольдовна больше не угрожала. Она смотрела на стоявших перед ней учеников и совершенно не представляла, что ей теперь делать.

– Надо бы директору позвонить, – негромко сказал учитель физкультуры, – без него нам этот вопрос не решить.

– Ладно, – наконец придя в себя, сказала Маргарита Арнольдовна, – сейчас мы спорить не будем. Я позвоню директору, пусть он и решает.

– А я уже решил, – раздался хорошо знакомый всем ученикам голос.

Ребята обернулись. Позади толпы стоял директор школы. Он двинулся по направлению к ёлке. Ученики расступились, давая ему пройти.

Фёдор Степанович директором школы стал два года назад. Ему было чуть больше сорока. Умный и деятельный человек. Он никогда не сидел без дела. При нём школу отремонтировали. Организовали компьютерный класс, открыли разные кружки.

Областное начальство его недолюбливало. Он был слишком независим и самостоятелен. Он с лёгкостью нарушал все известные каноны и правила, решительно ломал веками сложившиеся традиции. Его терпели только потому, что каким-то необъяснимым образом ему удалось добиться того, что многие из его учеников получали диплом с отличием и золотые медали. Несколько раз в школу направляли различные комиссии, но всякий раз проверяющие убеждались, что знания детей соответствуют полученным ими наградам.

Когда он остановился рядом с Дашей, к нему подбежала Маргарита Арнольдовна.

– Как хорошо, что вы здесь, Фёдор Степанович, – торопливо заговорила она, – а то я просто не знаю, что делать. У нас тут мероприятие ответственное готовится, а эти, – она кивнула в сторону Даши…

Она не успела договорить, Фёдор Степанович перебил её:

– Я всё знаю, Маргарита Арнольдовна, – спокойно сказал он, – я слышал разговор от начала и до конца.

– Почему же вы не вмешались? – удивлённо воскликнула завуч. – Тут ведь едва драка не началась.

– Посмотреть было любопытно, кто есть кто, – улыбнувшись, ответил он. – Нигде человек так своё настоящее лицо не показывает, как в критических ситуациях.

Он повернулся к бригадиру и протянул ему руку.

– Здравствуй, Петрович, – весело сказал он.

– И тебе не хворать, – улыбнувшись, отозвался тот.

– Ну, что мы делать будем? – спросил директор.

– А что ты у меня спрашиваешь? – усмехнулся бригадир. – Ты ведь у нас директор. Ты вон лучше у неё спроси, – он кивнул в сторону Даши, – это по её милости мы тут уже целый час беседуем. Мы ведь так и не решили – пилим ёлку или нет.

– Я тебя, Петрович, не о том спрашиваю. То, что деревья эти никто не тронет, это уже решено. Я спрашиваю, где мы твою железяку установим?

Директор кивнул в сторону машины.

– Тебе же областное начальство приказало на этом месте установить, или ты с ними поспорить хочешь? – улыбнулся бригадир. – Смотри, снимут они с тебя голову.

– Ничего, – усмехнулся Федор Степанович, – без головы даже удобней, шапку покупать не надо.

– Да вы с ума сошли, – обратилась к директору завуч. – При всём моем уважении к вам, сейчас вы не правы. Да директоров за меньшие проступки с работы снимали, а на вас у начальства и так огромный зуб имеется. Это же дело государственной важности. Вас же выгонят!

– Может, так всё и будет, – задумчиво проговорил Фёдор Степанович, – но для меня есть только одно дело государственной важности – вот они.

Директор указал в сторону учеников.

– Для них не важно, как мы будем обосновывать свою трусость, для них важно, как мы поступим. Знаете, Маргарита Арнольдовна, в этой жизни мы каждый день принимаем решения. Одни простые, другие сложные. Есть такие, от которых зависит карьера, а есть и такие, от которых зависит жизнь. Мой дед когда-то принял решение биться за Родину до последней капли крови и погиб за неё. Мой отец принял решение всегда говорить правду и двадцать лет отсидел в сталинских лагерях. Вот они, – директор кивнул в сторону семерых школьников, заслонивших собой ёлку, – тоже приняли своё решение. Теперь мой черёд. И неужели вы, Маргарита Арнольдовна, думаете, что я испугаюсь?

– Делайте, что хотите, – безнадёжно махнув рукой, ответила завуч, – я вас предупредила.

Она развернулась и стала выбираться из толпы школьников.

– Смелый ты мужик, Фёдор, – сказал бригадир, – хотя ты и в школе такой был. Мы ведь с тобой десять лет за одной партой сидели. Только ты скажи, нам-то что делать? За работу ведь деньги заплачены. Это-то ты понимаешь?

– Понимаю, – ответил директор. – Ты не волнуйся, Петрович, сейчас мы всё решим.

Он повернулся к семерым школьникам, стоявшим у ёлки.

– Ну, какие предложения будут, – улыбнувшись, спросил он. – Только вы уж постарайтесь сделать так, чтобы меня хотя бы до девятого мая с работы не сняли.

– Если вас снимут, мы вместе с вами из этой школы уйдём, – серьёзно ответила Света.

– Ну, я надеюсь, до этого не дойдёт, – сказал Фёдор Степанович.

– До этого точно не дойдёт, – уверенно сказала Даша. – Сами ветераны ни за что бы не дали эту ёлку спилить. Они просто не знают, какой подарок им власти приготовили.

– Как же нам всё-таки поступить? – снова спросил директор.

– Я вот что предлагаю, – ответила Даша. – Давайте гранитный камень прямо перед ёлкой установим. Вокруг неё клумбу разобьём и оградку поставим, которую рабочие привезли. Сам памятник мы на школьном дворе установим, около сада, который Иван Николаевич посадил. Так у нас даже два памятника получится. Спортивную площадку мы в другую сторону развернём, там же и беговую дорожку сделаем.

– Площадку развернуть не получится, – грустно сказал учитель физкультуры, – там места мало. Ты ведь, Даша, сама видела у нас за школой целая свалка. Там и камни, и бочки, и брёвна сухие лежат. Да и ворота футбольные очень тяжёлые. Их не то что перенести, их с места сдвинуть тяжело.

– Это раньше тяжело было, – задорно ответила Даша, – а теперь у нас кран подъёмный есть и самосвал, за который деньги заплачены. Да вон и тому парню, – Даша кивнула в сторону рабочего с татуировкой, – распилить что-нибудь не терпится. Я думаю, он нам все сухие бревна в один момент на мелкие кусочки распилит.

– А что, Даша, по-моему, идея хорошая, – задумчиво сказал директор, – пойдём-ка на школьный двор, посмотрим, как всё лучше устроить.

Через полчаса работа закипела. Каждому нашлось дело. Как-то само собой получилось, что школьникам не надо было больше указывать, что делать. Двое ребят быстро расчистили место перед ёлкой. Рабочие опустили на него большой гранитный камень.

Как только он был установлен, четверо мальчишек схватили лопаты и разбили большую клумбу. Девочки сбегали в кабинет биологии, набрали семян и саженцев и вместе с учительницей стали сажать цветы.

Рабочие довольно быстро установили деревянную трибуну. Потом они перевезли железный памятник на школьный двор. Ребята долго спорили о том, в каком месте его поставить. Кто-то догадался сбегать за учителем рисования, и тот изобразил на ватмане несколько вариантов. Один из них, после небольших поправок, был принят.

Через несколько минут ребята с хохотом набросились на школьную свалку. Они растаскивали камни и доски, откатывали брёвна и разбирали битый кирпич. Рабочие краном загружали бочки и брёвна в машину. Самосвал несколько раз уезжал и снова возвращался. Ребята работали с таким усердием, что заразили им даже рабочих. Весёлое настроение передалось и парню с татуировкой. Он больше не злился. Его пила работала бесперебойно. Он ходил вокруг брёвен в мокрой от пота рубахе и беззлобно приговаривал, что сегодня он напилится на всю оставшуюся жизнь.

Директор школы вместе с бригадиром рабочих стояли в сторонке, наблюдая за происходящим.

– Знаешь, Фёдор, – сказал бригадир, – всё-таки здорово, что у тебя такие ребята есть. Я ведь грешным делом подумал, что таких больше не осталось. Глядя на молодёжь, я решил, что это потерянное поколение. Мальчишки мягкотелы и трусоваты, в армию их сейчас колом не загонишь. Девчонки всё больше о деньгах да о тряпках думают. Такое впечатление создавалось, что эти ребятишки Родину за грош продадут. А ведь ошибся я. Есть среди них те, на ком Россия держится.

– Я тебе, Петрович, вот что скажу, этих детей всё больше становится. Настоящих детей. Мальчишек и девчонок новой цивилизации. Они многое изменят. Может быть, и нам с тобой удастся в новом мире пожить.

– Ну дай-то Бог, – с надеждой вздохнул бригадир.

Когда работа была закончена, уставшие, но довольные школьники разошлись по домам.

 

День Победы был ясным и солнечным. Возле школы собрались все ученики. Они стояли, выстроившись в две линейки, перед трибуной. Играл настоящий оркестр. Музыканты были одеты в солдатскую форму времён Великой Отечественной войны.

Когда часы пробили десять, на трибуну поднялись ветераны, а вместе с ними руководство школы и представители городской администрации.

Даша стояла вместе со своим классом. Она с искренним восхищением смотрела на защитников Родины. У многих ветеранов на груди блестели ордена и медали. Когда заиграл гимн, седые старики расправили плечи и гордо подняли головы. Воистину, им было чем гордиться. Это был их праздник. Это был их день. День светлой памяти их великому подвигу.

Пока играл гимн, Даша смотрела на ёлку. Сегодня она выглядела не совсем обычно. На самой макушке была надета красная звезда с серпом и молотом. Чуть ниже на ветках были закреплены пять солдатских пилоток с красными звёздами. Сверху по обеим сторонам ели, спускалась красивая лента, на которой висела звезда героя Советского Союза. Эта звезда была сделана из блестящей жёлтой бумаги.

Даша знала, что перед самой смертью Ивану Николаевичу вручили звезду героя. И вот теперь копия этой звезды висела на ёлке. Лента охватывала солдатские пилотки, как будто показывая тем самым, что среди защитников Родины никого кроме героев не было.

В этот день звучало много торжественных речей. Много добрых слов говорили люди ветеранам. Когда пришла очередь ответного слова, кто-то из ветеранов сказал, что в числе прочего они благодарны властям за то, что они сохранили самый дорогой их сердцу памятник – эту красавицу ёлку.

 

Когда торжественный митинг закончился, детей отпустили, а ветеранов пригласили в кабинет к директору школы.

Даша уже было собралась идти домой, но тут к ней подошла Катя.

– Пойдём со мной, Дашенька, я тебе что-то покажу.

Она взяла Дашу за руку и повела в сторону спортивной площадки. Даша не была там с того дня, когда они наводили там порядок. Они остановились невдалеке от сада, посаженного Иваном Николаевичем.

Сейчас здесь все выглядело иначе. Сад был обнесён невысоким деревянным забором. Земля под деревьями была вскопана и полита. В центре стоял небольшой столик и деревянная скамейка. На ней сидели два седых ветерана. У одного из них на коленях устроился внук.

Малышка с белыми бантами помогала высокому широкоплечему парню поливать клумбу, устроенную между деревьями. Она хохотала, брызгала на него водой и говорила, что он не там поливает. Стройная красивая девушка с улыбкой смотрела на эту возню. Наконец парень, устав поливать цветы и воевать с малышкой, подошёл к девушке. Даша узнала их. Андрей Фирсов – знаменитый школьный двоечник, и Света Меньшикова – первая школьная красавица, стояли рядом. Света взяла Андрея под руку и застенчиво прижалась к его плечу.

– Устал? – ласково спросила она.

– Что ты, Светлана, доброе дело никогда в тягость не бывает, – ответил он, широко улыбнувшись.

Один из ветеранов, сидевших на скамейке, повернулся к молодой паре, и Даша отчётливо услышала его слова:

– Спасибо вам, ребятки. За память о друзьях наших погибших, спасибо! Ваше отношение – это самый дорогой для нас памятник!

 

Александр Бородай, Псков.