Рассказы и сказки Новой цивилизации для детей и взрослых

 

Продолжение. Начало в газете «Родная газета» №№ 10(48)-11(49) 2013 г., (издано в газете «Родовое поместье» 10(46)-11(47) 2013 г.

 

Ещё больше удивился Иван.

– Катериной меня зовут, – говорит женщина.

И стала рассказывать, что произошло.

– Я молодая совсем была, когда любимого своего встретила, и он полюбил меня всей душой. Я родителей упрашивала, чтобы отдали они меня за него замуж, и любимый ко мне сватался, да только батюшка мой на деньги Фрола позарился и отдал за него.

Три дня и три ночи я проплакала, да делать нечего. Стали жить. Фрол человеком злым был, а мужем таким, что никому не приведи Господи. Пил почти каждый день. Меня бил частенько. А как  узнал, что я до него влюблена была, так совсем озверел. Я за год жизни с ним на десять лет постарела.

Мой любимый совсем извёлся, убежать предлагал. Да только куда бежать? Всё равно поймают, тогда любимого на каторгу, а меня опять к Фролу, я ведь жена его законная. Однажды вечером вышла я во двор за водой, Фрол пьяный в доме спал. Смотрю: под яблоней любимый мой стоит, а в руке – топор. «Я,  – говорит, – Фрола убить пришёл, пусть меня на каторгу сошлют, только освобожу я тебя от этого изверга проклятого!».

Насилу я его уговорила не брать грех на душу. Клятву с него взяла страшную – никогда Фрола не трогать.

С тех пор прошло месяцев пять. Жизнь моя становилась всё хуже и хуже, и уж совсем мне невмоготу стало. Думаю, чем так жить, лучше уж и не жить вовсе. Решила я на себя руки наложить. «Вот, – думаю, – курочка твоя цыпляток высидит, посмотрю я на них, порадуюсь в последний раз, да и покончу с собой». Знаешь, твои курочка с петушком мне единственным утешением были, пока я с Фролом жила. Если б не они, меня бы уж давно на свете не было.

Однажды Фрол особенно лютовал. Напился, меня избил и засобирался на какую-то гулянку в соседнем селе. До этого села вёрст пятнадцать будет. Он на конька твоего вскочил и поскакал. Коня он так плетью бил, что у него шрамы до сих пор остались.

К этому времени цыплятки уже вылупились. Зашла я в курятник, долго сидела их гладила. А они как будто чувствовали беду мою да знали, что я сделать собираюсь. Не поверишь, весь вечер прижимались ко мне ласково, а курочка всё квохтала что-то взволнованно, будто отговорить пыталась.

Вышла я от них, на глазах – слезы. Думаю: «Ну, за что ты меня так, Господи! Ведь оставил ты меня в минуту трудную. Терпела я, сколько могла, а теперь совсем отчаялась. Ну да на всё твоя воля! Пусть будет всё так, как ты хочешь!». Подумала я так и успокоилась. Решила, что завтра вечером пойду и утоплюсь.

Утром проснулась, Фрола дома нет. Вышла я во двор, на улице солнышко, всё цветёт. «Вот ведь, – думаю, – сегодня всё закончится, а настроение такое хорошее. Может, Бог мне перед смертью в последний раз даёт жизни порадоваться». Зашла в дом, все дела переделала, сижу, жду, сама не знаю чего.

А днём люди прибежали да и говорят, что Фрол насмерть разбился, его в лесу нашли. Люди рассказали, что, видать, когда выехал он вчера да в соседнее село поскакал, конёк твой его почему-то по старой дороге повёз. По той дороге уже лет двадцать никто не ездил. Там деревья очень близко к дороге растут и ветки уж больно низко свисают. Фрол пьяный был, да и не заметил, куда конь его понёс. В том месте, где его нашли, толстая ветка дорогу перегораживала, аккурат на уровне головы наездника. Вот об эту  ветку Фрол со всего маху головой-то и ударился. Через минуту и дух испустил. Видать, хлестал коня всю дорогу, конь весь в мыле в деревню вернулся.

Мне как соседи рассказали о том, что произошло, я заплакала. Люди думают, я с горя, а я от радости плакала. Избавил меня Бог от супостата, не дал мне руки на себя наложить. Когда люди ушли, мой любимый в избу заходит. Мы и с ним наплакались. «Выходи, – говорит, – за меня замуж, век любить тебя стану, никогда не обижу».

Мы только повременить решили, пока суета не уляжется. Мой любимый во всём мне теперь помогает, вот и сейчас в коляске меня дожидается. Женщина кивнула в сторону улицы. Так вот, Ванюша, всё и случилось, – закончила она свой рассказ.

– Пойдём, –  говорит, – я тебе коня и петушка с курочкой верну.

Вышли они во двор. Мужчина, что в коляске сидел, на землю спрыгнул и отвязал коня Ивана, который был сзади к бричке привязан. Потом лукошко достал с петухом и курочкой, Ивану подаёт.

– Спасибо, – говорит, – тебе, Иван, кабы не они, и нас бы на свете не было.

Простились они ласково. Катерина со своим любимым в бричку сели. Обнял он её нежно. И поехала бричка по сельской дороге. Иван ещё долго в себя прийти не мог: то ли от рассказа Катерины, то ли от радости, что конь его и петушок с курочкой домой вернулись.

Долго ли коротко ли, но вспомнил как-то Иван, что свататься собирался. «А что, – думает, – наверно, и вправду время пришло. Конь теперь есть, и курочка с петушком вернулись. Им ласка женская нужна, да и я уже устал бобылём жить».

Подумал так и стал в дорогу собираться. Вспомнились ему слова мамины, что перед смертью она ему сказывала:  «Как жениться, Ванюша, надумаешь, так ты не зарься на красоту девичью, обманчива она. Пускай тебе сердечко подскажет, кто из всех женою станет любимою. Когда душа твоя в девицу влюбится, то и глаза рассмотреть смогут красоту её истинную. Коль так поступишь – век счастлив будешь».

Слова-то Иван вспомнил да подумал про себя: «Где ж мне, матушка, девицу взять такую? Не люба мне ни одна из девушек деревни нашей, да и из окрестных деревень я такой не знаю. Я вот слышал, что в селе дальнем живёт мужик богатый. И есть у него дочь, Анной зовут, красоты, говорят, неописуемой. Может быть, увижу её, и душа влюбится, глядишь, и невесту сосватаю. Женится-то всё равно пора».

Подумал так Иван и пошёл в дорогу собираться. Надел рубаху новую, поясом расписным подпоясался. В коляску положил гармонь отцовскую да шкатулку, что своими руками смастерил. Иван её с радостью делал, о любимой будущей мечтал, вот и получилась шкатулка, лучше не придумаешь. А на шкатулке этой образ девичий был вырезан, уж больно лицо этой девушки Ивану нравилось. Всё в этом лице было:  и красота, и добрый свет в глазах ласковых, и мудрость женская, и скромность девичья. Иван все свои поделки раздарил, а эту никому не отдавал. Берёг зачем-то.

На следующий день рано утром Иван в дорогу отправился. Когда в  село дальнее приехал, спросил у людей, где мужик богатый живёт. Люди показали. К дому Иван подъехал, из коляски вышел. Смотрит, а у мужика того полный двор гостей. Народ богатый собрался, все в одежде новой. Походил Иван меж ними и понял: это сваты да женихи с разных деревень приехали – Анну сватать. Заробел поначалу Иван, а потом думает: «А чем я хуже, может, она меня полюбит да и согласится замуж пойти».

Через час, примерно, отец невесты на крыльцо вышел, гостей дорогих в дом пригласил. Вместе со всеми зашёл и Иван. Усадили их на лавки широкие. Мужик богатый и говорит:

– Спасибо, гости дорогие, за внимание к дочери моей. Первая красавица она у меня во всей округе, и приданое я за неё богатое дам.

Стал мужик приданое перечислять, долго старался. Гости слушают да головами довольно кивают, один Иван не рад: уж больно много добра получается. Когда закончил мужик, дочь кликнул. Вышла девица.

«И впрямь красивая, – подумал Иван, – только взгляд больно гордый да надменный». Глянул Иван на шкатулку, что в руках держал – нет, не похожа девица. «Ну да ладно, – думает, – девка-то всё равно ладная».

Отец её на гостей посмотрел и говорит:

– Дочь у меня единственная. Она не только красива, но и умна да рассудительна, а потому решил я доверить ей самой жениха выбрать.

Девица вперёд вышла, смотрит на всех свысока да и говорит:

– Ну что ж, гости дорогие, спасибо, что приехали. А коль батюшка мне право такое дал, то так тому и быть. Много вас сегодня приехало, а так как ответ мне всем дать надобно, то давайте по порядку и начнём, вот хоть с этого края. – И показывает она на тот край, где Иван сидел.

Поднялся Иван, поклонился. Боязно ему. Девица смотрит на него насмешливо и спрашивает:

– Слышал ты, как батюшка приданое моё перечислял? Красота моя сама за себя говорит! А что ты мне предложить можешь?

Заробел Иван пуще прежнего да и отвечает:

– Есть у меня земли гектара два да на ней сад прекрасный, что мы с батюшкой и матушкой высаживали. Конь есть да три кобылки. Курочка с петушком есть, что матушка с любовью взрастила, да домик небольшой. А сам я – до любой работы мастер, а коль отдыхать время настанет, то и петь, и на гармони играть могу.

Усмехаются гости, слова Ивана слушая, улыбки в бороды прячут, а кто и отрыто улыбается. А девица прищурилась и говорит:

– Разве ты не знаешь, что для жизни счастливой денег много надобно, чтобы дом был полная чаша да детки ни в чём не нуждались, отсюда и слава, и уважение людей появятся? Есть, правда, умники, что считают, будто не в деньгах счастье, – и продолжает, усмехаясь хитро: – Впрочем, может, они и правы. Ты сказывал, что поёшь хорошо, вот и порадуй нас песней о красоте моей да о мудрости!

Смутился Иван, схватил гармонь, заиграть, было, песню хотел, да не попадают пальцы на клавиши. Запеть хотел, но не поёт душа, только хрип какой-то из груди вырывается.

Засмеялись гости. А когда затихли все, девица и говорит:

– Ну, спасибо, добрый молодец, уважил песней чудною.

Полыхнули глаза её гневом яростным, и говорит она:

– Да неужели ты думать посмел, голодранец, что я замуж за тебя вышла бы. А ну, слуги мои верные, проводите гостя дорогого до ворот да тумаков ему надавайте, чтобы в другой раз не повадно было к людям соваться уважаемым!

Схватили слуги Ивана, потащили к дверям. Тащат да приговаривают:

– Поделом тебе, деревенщина, не в свои сани – не садись.

По дороге тумаков Ивану всыпали, на крыльцо вытащили да на землю бросили. Сидит Иван на земле, рубаха – в пыли, лицо в кровь испачкано, рядом шкатулка валяется, да гармонь стоит. Обидно Ивану стало. Поначалу даже злость к душе его подбираться начала.

 

Окончание в следующем номере.

 

Александр Бородай, Псков.